Рассказ от лица работника мюзикла «Норд-Ост» в здании Театрального центра 23-26 октября 2002 года, Москва Скажу честно — я не помню, как именно оказался так близко. Все было слишком быстро, слишком резко: толпа, мигалки, суета, люди бегут туда, куда вроде бы не должны — к самому зданию. Оцепление еще только ставили, и мне, как и паре других журналистов, удалось просочиться. Перед фасадом Театрального центра — тягучая, странная тишина. Нет, шум был, крики, рации, милицейские «сирены-мяуканья», но поверх всего этого висело ощущение, будто воздух застывает, как кисель. Здание стояло освещенное изнутри, там шел «Норд-Ост» — мюзикл, о котором пол-Москвы тогда говорило. И вдруг всё обрывается. Черные фигуры на сцене, автоматы в руках — и мгновенно понятно: это не постановка. Снаружи царил хаос. Люди выскакивали из окон второго этажа, кто-то цеплялся за карниз, рвал себе ладони, но падал и бежал, даже не оглядываясь. Нескольких удалось вытащить через подсобку, там какой-то парень — техник, что ли — показывал дорогу наружу. А остальные… тысячи человек внутри. — Террористы, — сказал кто-то рядом, охрипший голос. — Захватили. И всё. Фраза короткая, как выстрел. После нее уже не было вариантов «ошиблись, недоразумение». Я видел первые переговоры — если это можно так назвать. Подошел депутат, кто-то еще, их впустили внутрь, двери за ними захлопнулись. Толпа журналистов тянулась вперед, милиция отталкивала, но то ли силы не хватало, то ли сами не понимали, как действовать. Всё выглядело так, будто всех застали врасплох, как школьника на контрольной без шпаргалки. И посреди всего этого — мы. Журналисты. Я видел Анну Политковскую, как она суетилась с бутылками воды, соком, отдавала последние деньги, лишь бы пробиться внутрь хоть с какой-то помощью. Ночь. Вторая ночь. Холод пробирает, но люди стоят у здания, у забора, ждут. Родственники. Кто-то плачет, кто-то просто смотрит в одну точку. Я пытался записывать их слова, но половину терял — они говорили сквозь рыдания или молчали, только губы шевелились. Иногда казалось, что это какой-то новый телевизионный жанр — «теракт в прямом эфире». Камеры фиксировали всё подряд: как приезжают омоновцы, как суетятся чиновники, как журналисты ломятся за новостью. Всё это безжалостно крутилось в эфире, а ведь внутри — живые люди, умирающие без воды. Но, честно, тогда я уже перестал отделять «эфир» от реальности. Мы сами там жили в прямом эфире. А потом — штурм. Утро, еще темно. Газ, спецназ, вспышки. Всё заняло минуты, но эти минуты казались часами. Я стоял совсем близко, у оцепления, видел, как выносили тела — одни спали, другие уже не дышали. Пытался считать, сбивался. Крики врачей, растерянность милиции, и это неописуемое чувство — будто мы все оказались массовкой в трагедии, сценарий которой кто-то написал за нас. Я, наверное, должен подвести итог, но… его нет. Его нельзя упаковать в газетную колонку. Можно только снова и снова мыслями возвращаться в кошмар, от которого не просыпаешься. Факты события: - Группа из 40 вооруженных боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила здание, где шел второй акт мюзикла «Норд-Ост». - Всего в заложники были захвачены 912 человек (по другим источникам 916) — зрители спектакля, артисты и работники Театрального центра, в том числе около 100 детей школьного возраста. - Освободительный штурм 26 октября продолжался около 40 минут. - В общей сложности, по официальным данным, погибли 130 человек из числа заложников (по утверждению общественной организации "Норд-Ост", 174 человека). Выжили 782 заложника, из них более 700 получили ранения различной степени тяжести. - Взрывотехники изъяли 15 автоматов, пистолеты, гранатомет, 25 «поясов смертников» и два мощных взрывных устройства, в каждом из которых было по 40 кг взрывчатки.